Этой весной, 9 апреля, Гомель облетела новость, что во время прогулки из продленки бесследно исчезла первоклассница Лена Ч. Девочку искали отец, милиция, МЧС и волонтеры поисково-спасательного отряда «Симуран», но она будто сквозь землю провалилась. Позже отец опознает дочку в реанимации Гомельской областной больницы. Как первоклассница оказалась на трассе, где ее сбила машина, до сих пор остается загадкой для всех. «Мы отдали в школу здорового ребенка, а спустя время он оказался в реанимации на грани жизни и смерти», — говорит мама и недоумевает, почему никто не понес ответственность за инцидент. Педагог попала под амнистию, водитель иномарки, сбившая девочку, не была признана виновной в ДТП. Журналисты попробовали разобраться в этой непростой истории.
Предыстория
Семья Ч. живет в агрогородке, расположенном в пригороде Гомеля. Это местечко почти у берегов Сожа Юлия и Юрий выбрали как альтернативу областному центру из-за дочки Леночки. Девочка, которую они так долго ждали и появление которой считали чудом, оказалась особенной: ближе к 6 годам у нее диагностировали аутизм. Чтобы растить ребенка на свежем воздухе, семья построила свой дом и переехала туда. О диагнозе дочки, говорят родители, они узнали еще задолго до того, как его поставили официально.
— Леночка родилась в апреле 2015 года, мы ждали ее, как чудо, — признается Юлия. — Я была мамой на опыте: у меня старшей дочке 21 год. Понятное дело, я уже изначально видела, что малышка отличается от других малышей ее возраста: она очень рано пошла — в 8 с половиной месяцев, что было нетипично для нормотипичного ребенка. При этом она всегда была очень капризная: в 8 месяцев отказалась от любых молочных смесей. И вот, когда она уже пошла, я, как продвинутая и читающая мама, поняла, что с ней что-то не так.
Аутизм Лене поставили ближе к школе. До этого, говорит Юлия, с девочкой занимались специалисты коррекционного центра и выполняли ровно тот объем задач, который был необходим малышке на том этапе. Форма заболевания позволяла ребенку учиться в обычной школе, но в инклюзивном классе и в присутствии воспитателя индивидуального сопровождения (тьютора). Первоклашкой Лена стала в 8 лет.
— У дочки не было умственной отсталости, но аутизм — это свой мир, понятный ей одной… До 5 лет, в тот сложный период мы смогли скорректировать ей поведение, научить, как надо вести себя в обществе. Так что к школе все навыки были отработаны, режим был строго по часам, как в армии. Ведь до 3 лет Лена вообще почти не спала, и я вместе с ней. И нам с мужем пришлось многому научиться, чтобы всем нам было комфортно.
Программа первого класса для детей с особенностями отличается от той, что проходят обычные школьники, а на ее освоение дается два года. Лена посещала уроки и оставалась на продленку с тьюторами, которые менялись в зависимости от смены: до обеда — один сопровождающий, после обеда — второй.
В инклюзивном классе у Лены было всего два одноклассника, оба также учатся в сопровождении воспитателей. Если, допустим, собрался полный класс, то на уроке будет максимум семь человек: трое детей, трое тьюторов и учитель-дефектолог.
— Лена спокойно сидит за партой, удерживает внимание, понимает, о чем идет речь, считает, пишет, делает контрольные. Но из-за дислексии есть проблема с речью. Дочка может что-то сказать, но разобрать это сумеет только тот человек, который хорошо ее знает. Конечно, от занятий со специалистами есть прогресс, и большой, но мы понимаем, что будем жить с этим всю жизнь. Это не тот случай, когда ребенок пришел из школы, что-то сделал и сам развлекается. У нас, конечно, такого нет — вся жизнь строго по расписанию.
Юлия отмечает, что с каждым годом им становится легче справляться с дочерью: девочка хоть и живет в своем мире, но при этом посещает школу, занятия в коррекционном центре и хорошо социализирована. С ней можно было смело ходить в общественные места и не переживать.
— В этом плане Лена такая умничка! — говорит Юлия. — Как ее приучили, так она все и делает: скажешь, к примеру, посидеть тихонько рядышком подождать — будет сидеть и ждать. Сама инициативу не проявит, никуда не пойдет.
Тот самый день
В прошлом учебном году 9-летняя Лена, как и положено, второй год изучала программу первого класса вместе с воспитателями, которые «нашли к Леночке подход», как говорила мама.
Приближалась середина весны, казалось, еще чуть-чуть — и вот оно, лето, каникулы. Но 9 апреля 2025 года Лена, находясь в продленке, бесследно исчезла. Зная особенности характера дочки и то, что в силу этих особенностей она никогда не остается без присмотра, родители не могли представить такое даже на секунду.
— Обычно один тьютор оставался с Леной утром во время уроков, а второй — с часу дня — на продленке. Но в тот день второй тьютор был на курсах повышения квалификации, и ей на замену оставили другого воспитателя индивидуального сопровождения — женщину 69 лет, с которой Лена никогда раньше не оставалась. Но дочка у нас такая: с кем ни отставь, будет слушаться, — отмечает мама.
В тот день Юлия была дома с младшим ребенком.
— Где-то в продленочное время звонит муж: «Юлечка, ты только не волнуйся, все хорошо…» Уже по началу этой фразы я поняла, что что-то стряслось. И тут Юра говорит: «Леночку потеряли в школе». — «Как, — говорю, — потеряли?!» И сама еще думаю: ну быть же не может, у ребенка два тьютора, куча же людей в школе! Тем более что оба ее одноклассника в тот день не были на занятиях, Лена была в классе одна. Это уже позже я узнала, что у дочери была не ее тьютор, а замена. Дети на продленке уже не спят, их в это время водят на прогулку. И вот эта женщина собралась и пошла с Леной на прогулку, но не во двор школы, как обычно, а почему-то за ее пределы, куда-то через лес (позже часть этого пути зафиксируют камеры видеонаблюдения). И вот где-то метрах в четырехстах от школы она ее «потеряла».
— Вам сказали, при каких обстоятельствах потерялась ваша дочь?
— Для нас с мужем это до сих пор загадка. Изначально была версия (и нам она кажется более вероятной), что воспитатель оставила Лену на качелях, сама пошла на почту, а когда вернулась, ее там уже не было. Потом воспитатель говорила, что, возвращаясь с прогулки, подошла с Леной к калитке и та якобы «вырвала руку и убежала», но следователи по камерам установили, что это не так. В акте же о несчастном случае, предоставленном школой, указано, что дочка якобы сама сбежала от педагога. Зная своего ребенка, варианты с убеганием мы считаем неубедительными, потому что Лена по характеру и поведению очень спокойный и послушный ребенок, и ранее с подобным мы не сталкивались.
Поиски. «Это была она»
Школа, где учится девочка, расположена неподалеку от Речицкого проспекта (район МЖК «Солнечный») в Гомеле. Неподалеку есть лесной массив. В 4 километрах от учебного заведения, если идти напрямую через лесополосу, расположена автодорога М-10 (граница РФ — Гомель — Кобрин). Из документов, предоставленных мамой девочки, следует, что на 29-м километре этой дороги ребенка сбила машина. То есть, вероятнее всего, Лена прошла порядка 4 километров по пересеченной местности.
Обо всем этом отец девочки узнал часа через полтора поисков. «Нам помогали все: и МЧС, и милиция, и волонтеры. Весь микрорайон „Солнечного“ прочесали, я объехал на машине все, что мог. Заезжал в каждый крупный магазин, показывал охране фотографии Лены. К сожалению, мы не знали ее маршрута, не могли даже предположить, куда она могла пойти. В какой-то момент мне кто-то позвонил и сказал: „Позвони в скорую, там вроде ребенка доставили“. Позвонил — так и есть. Помчал туда, в приемный покой Гомельской областной больницы, показал фото дочки — да, говорят, это она», — рассказывал отец девочки.
Все это время, пока искали дочь, с Юлией работали психологи МЧС.
— Юра, видимо, думал, что меня еще какой-нибудь инфаркт хватанет. Признаться, я держалась и не раскисала только из-за сына — иначе, кажется, не вывезла бы всего этого. Юра, пока ехал в больницу, до последнего не верил, что там именно наша Леночка, — срывающимся голосом говорит Юлия и замолкает, обнимая чудом выжившего ребенка; мокрой щекой мать касается лба дочери — там после операции остался огромный, еще розоватый шрам; женщина покашливает и продолжает: — Там был просто фарш, ее собирали по кусочкам. Я до сих пор не видела тех ужасных фотографий, где дочка вся перебинтованная и в трубках. Юра меня даже в больницу к ней не пускал, знал: увижу — не переживу…
По долгу службы Юрию не единожды приходилось сталкиваться с травматизмом и смертью. Но даже такому психологически подготовленному человеку, как он, было крайне непросто увидеть собственную дочь, искалеченную в ДТП. Когда Юрий примчался в приемный покой Гомельской областной больницы, девочку готовили к срочной операции, время шло на секунды.
В медицинском заключении говорится, что в ДТП девочка получила открытую среднетяжелую ЧМТ, ушиб головного мозга, травматическое САК (кровоизлияние), перелом лобной кости, открытый оскольчатый перелом костей левой голени со смещением, оскольчатый перелом шейки левого плеча со смещением.
— Дочке делали одну операцию за другой, прогнозов вообще никаких не давали. Юра, чтобы вы понимали, вообще за целый месяц ни разу не пустил меня к ней в больницу (были только звонки по телефону). Леночку я увидела лишь после выписки из больницы, когда муж вместе со своими коллегами занес ее в дом на носилках.
Расследование
Первый месяц после ДТП Юрий и Юлия были сконцентрированы только на состоянии Лены. Естественно, у родителей оставался открытым вопрос, как с их ребенком вообще могло произойти такое в школе, если девочка должна была постоянно находиться под присмотром педагогов.
Вот как это объясняется в постановлении о прекращении уголовного преследования, которое выдали родителям Лены 26 августа 2025 года:
«В ходе предварительного расследования установлено, что Ш., являясь воспитателем ГУО „Средняя школа №…“, на которого по службе возложены обязанности по обеспечению безопасности жизни и здоровья учащихся, в том числе малолетней Елены Ч., в период с 14:10 до 15:02 (точное время не установлено), находясь на территории вышеуказанного учреждения образования, в нарушение пункта 7.24 должностной инструкции воспитателя, без разрешения администрации школы покинула территорию учреждения с учащейся Еленой Ч., где последняя от нее убежала и, находясь на автодороге „подъезд к Гомелю от а/д М-10 (граница РФ — Гомель — Кобрин)“ со стороны города Речица, в правой полосе на 29-м километре, попала в ДТП, в результате которого Елене Ч. причинены тяжкие телесные повреждения по признаку опасности для жизни и здоровья».
Действия педагога были квалифицированы по части 2 статьи 165 УК («Неисполнение или ненадлежащее исполнение обязанностей по обеспечению безопасности жизни и здоровья малолетнего»). Воспитатель дала признательные показания, однако впоследствии избежала наказания, воспользовавшись правом на амнистию. «В ходе расследования уголовного дела от подозреваемой Ш. поступило ходатайство, в котором она просит прекратить против нее уголовное преследование и производство по уголовному делу на основании закона РБ № 70-З от 06.05.2025 „Об амнистии в связи с 80-летием Победы в ВОВ“ в связи с тем, что является лицом, пострадавшим на Чернобыльской АЭС, а также лицом, достигшим общеустановленного пенсионного возраста», — говорится в постановлении.
Проще говоря, педагога освободили от уголовной ответственности еще на стадии предварительного расследования, дело до суда не дошло.
Никак не наказали и водителя, которая была за рулем иномарки, сбившей и тяжело травмировавшей девочку. По словам родителей Лены, следователь пришел к выводу, что авария произошла по вине ребенка, который внезапно выбежал под колеса.
— И получилось, что абсолютно никто не понес ответственность за то, что случилось с нашей дочерью. Но это ведь ужасно страшно: утром отдать здорового ребенка в школу, а потом узнать, что он в реанимации балансирует между жизнью и смертью, — в слезах говорит Юлия. — И когда 3 сентября Юра привел дочку в школу, он увидел того самого педагога, который, вопреки законодательству, остался работать с детьми (родители девочки ссылаются на статью 27−1 закона о защите детей, где прописаны ограничения на работу с детьми. — Прим.). Когда мы обратились по этому вопросу к директору школы, она объяснила нам это так, что, мол, только 2 сентября школа получила документы из милиции о том, что уголовное дело педагога было закрыто по амнистии. Потом ее действительно уволили…
Мы, конечно же, написали в прокуратуру и обжаловали оба постановления (по педагогу и по ДТП). Прокуратура перепроверила — и опять никто не виноват. И так было уже трижды. Мы до сих не имели возможности ознакомиться с материалами проверки, не знаем, при каких обстоятельствах пропала наша дочка.
Я на 99,9% уверена, что ребенок остался один непонятно на какой срок. По камерам, установленным в пределах школы, было видно, что Лена вместе с педагогом вышла на прогулку в районе двух часов дня. Далее они не видны на камерах, и в 15.30 моему мужу звонят из школы и говорят, что Лену потеряли. В 16.10, если верить документам по ДТП, ее сбивает на трассе машина. К той трассе можно попасть по дороге, но ни одна камера не засекла Лену. И получается, что ребенок где-то шуровал через лес несколько километров. Я предполагаю, что, когда она осталась одна, в какой-то момент пошла в направлении дома к трассе (у дочки хорошая зрительная память), ведь мы живем за городом. Но, повторюсь, это лишь предположения, и мы очень рассчитывали на то, что нам помогут разобраться во всем и понять, как такое могло произойти.
Как объясняет инцидент школа
В школе, куда журналисты звонили неоднократно, ситуацию не прокомментировали.
При этом только 25 сентября родители получили от руководства школы акт о несчастном случае с обучающимся или воспитанником, несмотря на то что, согласно законодательству, на расследование инцидента и оформление документов отведено 5−10 рабочих дней. Этот акт, по словам Юлии, семья уже обжаловала в суде, поскольку он был составлен таким образом, что во всем якобы виноват ребенок.
Речь о пункте 10, где перечислены причины несчастного случая. Там, помимо нарушения приказов и должностной инструкции педагогом, было указание и на «низкую нервно-психическую устойчивость учащейся, получившей травму» (со ссылкой на заключение ГУО «Гомельский областной ЦКРОиР»).
— Но в заключении ЦКРОиРа (родители предоставили этот документ. — Прим.) нет фразы про «низкую нервно-психическую устойчивость» Лены. И у нас создалось впечатление, что таким образом школа хочет переложить всю вину на ребенка. Нам бы не хотелось, чтобы наказали и все свалили на эту несчастную пожилую женщину, которая просто выполняла распоряжение руководства. Но ведь кто-то же должен нести ответственность за жизнь детей в школе?
Пока готовился материал, семья обжаловала акт в суде, и школа вообще убрала всякое упоминание Лены Ч. из пункта 10.
Лене нужна помощь
Благодаря гомельским медикам девочка после сложнейших травм и операций пошла на поправку. В августе Лене достали спицы из ноги, и она стала потихоньку двигаться. Сейчас, например, девочка может идти без поддержки родителей, хотя все еще сильно хромает. Чтобы полностью восстановиться, ей необходимы длительная реабилитация, постоянное медицинское сопровождение, коррекционно-развивающие занятия, специальные процедуры и лечение.
Родители так и не смогли узнать у дочери, что же на самом деле произошло в тот день. Девочка плохо говорит и, возможно, из-за травмы не помнит всех обстоятельств.
— Слава богу, конечно, что ребенок выжил. Это просто какой-то универсальный солдат, — говорит Юлия, с восхищением глядя на Лену. — Сейчас на первом месте стоит вопрос о том, чтобы дочка расходилась. Мы, конечно же, были бы счастливы, если бы состояние Лены вернулось к прежнему, каким оно было до аварии, но на это, по прогнозам врачей, понадобится еще года два.
Мне бы очень хотелось поблагодарить медиков Гомельской областной и детской больниц, которые спасли жизнь нашей дочери, а также всех работников нашего МЧС, которые искали Лену в тот день и даже после этого оказывали нам невероятную поддержку.